– Остановка внутреннего диалога, тем не менее, является ключом к миру магов, – сказал он. – Вся остальная деятельность – только поддержка. Все она направлена лишь на ускорение эффекта остановки внутреннего диалога.
Я попросил объяснить, как осуществляется процесс ведения точки сборки. Он сказал, что при наличии внутреннего безмолвия фактором, который захватывает точку сборки, является не столько вид походки силы, сколько ее звук. Ритм мягких шагов мгновенно притягивает силу настройки внутренних эманации, которая высвободилась благодаря внутреннему безмолвию.
В начале нашего знакомства дон Хуан предлагал мне для этого другую технику: подолгу ходить с расфокусированными глазами, пользуясь только боковым зрением. Он утверждал, что если удерживать расфокусированные глаза на точке чуть выше горизонта, то получаешь почти полный 190-градусный обзор. Он настаивал, что это упражнение является единственным способом остановки внутреннего диалога.
– Древние видящие обычно говорили, что если воины собираются иметь внутренний диалог, они должны иметь соответствующий диалог. Для древних видящих это означало диалог о колдовстве и усилении самоотражения. Для новых видящих это не означает диалога, а отрешенную манипуляцию намерением посредством трезвых команд. Он все снова и снова повторял, что манипулирование намерением начинается с отдачи самому себе команды. Затем команда повторяется до тех пор, пока она не станет командой Орла, ну а потом точка сборки сдвигается, когда достигнут момент внутреннего безмолвия.
Тот факт, что такой момент возможен, сказал он, имеет чрезвычайную важность для видящих, как новых, так и древних, но по диаметрально противоположным соображениям. Знание этого позволяло древним видящим сдвигать свою точку сборки в немыслимые позиции сновидения в неизмеримом неведомом. Для новых видящих это означает отказ от того, чтобы быть пищей: избежать Орла путем сдвига точки сборки в особую позицию сновидения, называемую полной свободой.
Как только я начинал замерзать, дон Хуан давал мне подержать ветку или камень, либо засовывал под мою рубашку на верхнюю часть грудной кости горсть листьев, и это было достаточно, чтобы повысить температуру моего тела.
Я безуспешно пытался самостоятельно восстановить эффект его помощи. Как-то он сказал мне, что это не помощь, а его внутреннее молчание, которое делает меня теплым, причем ветви, камни и листья использовались как прием ловли моего внимания и поддержания его в фокусе.
Дон Хуан ассоциировал внутреннюю тишину с темнотой, потому что человеческое восприятие, лишенное своего привычного спутника – внутреннего диалога, или иначе говоря, молчаливого вербального истолкования познавательных процессов – словно падает во что-то, напоминающее темную яму. Тело функционирует как обычно, но осознание приобретает остроту. Решения принимаются мгновенно и кажутся исходящими из особого вида знания, не связанного с мысленной вербализацией.
Дон Хуан учил, что внутренняя тишина должна быть достигнута благодаря постоянному воздействию дисциплины. Он говорил, что ее необходимо накапливать или что ее нужно запасать часть за частью, секунду за секундой. Иначе говоря, нужно принуждать себя к тишине, даже если и на несколько секунд. Дон Хуан говорил, что если человек настойчив, то его настойчивость побеждает привычку, и поэтому он достигает преддверия тишины, накопив ее секунды или минуты. Это преддверие, этот порог – разный для всех людей. Например, если для какого-то человека этот порог составляет десять минут, то после того, как он достигает этой отметки, то внутренняя тишина устанавливается самопроизвольно, так сказать сама собой.
Внутренний диалог останавливается тем же путем, каким он и начинался: актом воли. В конце концов, мы были вынуждены теми, кто учил нас, заговорить с собой. Когда они учили нас, они вовлекали свою волю, а мы – свою, в обоих случаях не зная об этом. Когда мы учились разговаривать с собой, мы учились управлять волей. Мы повелели себе говорить с собой, поэтому, чтобы остановить разговор с собой, нужно воспользоваться тем же методом, мы должны повелеть, мы должны породить намерение.
Или просто спокойное сидение – вы даже можете не называть это медитацией – просто отключение внутреннего диалога. И вы продлеваете эти моменты молчания. А потом вы получаете силу, которая приходит из абсолютного молчания. Это само по себе позволяет точке сборки перемещаться из своего повседневного состояния в состояние повышенного осознания.
Дон Хуан уверил меня, что внутреннее безмолвие является тем путем, который ведет к действительной приостановке суждений — к моменту, когда сенсорные данные, исходящие от вселенной, перестают быть интерпретированы <чувствами>; к моменту, когда познание перестает быть силой, которая, через использование и повторение, принимает решение о природе мира.
– Магам необходим переломный момент для того, чтобы внутреннее безмолвие заработало, – сказал дон Хуан. – Переломный момент подобен раствору, который каменщик кладет между рядами кирпичей. Лишь тогда отдельные кирпичи превращаются в структуру, когда раствор твердеет.
С самого начала нашего знакомства дон Хуан не переставал вбивать мне в голову мысль о значении внутреннего безмолвия.
– Как ты знаешь, — сказал он, — главная помеха в магии — внутренний диалог: это ключ ко всему. Когда воин научится останавливать его, все становится возможным. Самые невероятные проекты становятся выполнимыми. Ключом ко всякому колдовству и магическому опыту, который ты пережил недавно, был тот факт, что ты смог остановить внутренний разговор с самим собой.
Хенаро продемонстрировал тебе со страшной силой и ясностью, что мы являемся чувством, ощущением, а то, что мы называем своим телом — это пучок светящихся волокон, наделенных осознанием.
У магов линии дона Хуана существовало жесткое правило: внутреннего безмолвия следовало добиваться путем постоянного давления дисциплины. Его необходимо постепенно накапливать и сохранять, частица за частицей, секунда за секундой. Другими словами, человек должен заставить себя быть в тишине, даже если поначалу ему удается поддерживать это состояние лишь в течение нескольких секунд. Как утверждал дон Хуан, каждому магу известно, что, настойчиво поддерживая в себе это состояние, можно избавиться от привычки к постоянному внутреннему диалогу и со временем достичь суммарного порогового значения накопленных секунд или минут внутренней тишины. Эта цифра индивидуальна для каждого человека. Например, если порог внутреннего безмолвия для какого-нибудь индивидуума составляет десять минут, то по достижении этого значения внутреннее безмолвие приходит как бы автоматически.
Именно внутренний диалог прижимает нас к земле. Мир для нас такой-то и такой-то или этакий и этакий лишь потому, что мы сами себе говорим о нем, что он такой-то и такой-то или этакий и этакий.
…
– Ключом к магии является изменение нашей идеи мира, – сказал он. – Остановка внутреннего диалога – единственный путь к этому. Все остальное – просто разговоры. Пойми, все, что ты сделал, за исключением остановки внутреннего диалога, ничто не смогло изменить ни в тебе самом, ни в твоей идее мира. Суть в том, что такое изменение не может быть вызвано силой. Вот поэтому учитель и не обрушивается на своих учеников. Это привело бы их лишь к депрессии и навязчивым идеям.
Любая мысль, которую ты удерживаешь в уме в состоянии внутреннего молчания, равносильна команде, поскольку там нет других мыслей, способных соперничать с ней.
Всегда, когда прекращается диалог (внутренний), мир разрушается, и на поверхность выходят незнакомые грани нас самих, как если бы до этого они содержались под усиленной охраной наших слов. Ты такой, какой ты есть, потому что ты говоришь это себе.
– После того как ученик зацеплен, начинаются инструкции, – продолжал он. – Первым действием учителя является внушить ему идею, что знакомый нам мир является только видимостью, способом описания реального мира. Каждое усилие учителя направлено на то, чтобы доказывать это своему ученику. Но принять эту идею является самой трудной вещью на свете. Мы полностью захвачены своим частным взглядом на мир, и это заставляет нас чувствовать и действовать так, как если бы мы знали о мире все. Учитель с самого первого своего действия направлен на то, чтобы остановить этот взгляд. Маги называют это остановкой внутреннего диалога, И они убеждены, что это – единственная важнейшая техника, которой ученик должен овладеть.
— Ходьба в этой специфической манере насыщает тональ, — сказал он. — Она переполняет его. Видишь ли, внимание тоналя должно удерживаться на его творениях. В действительности, именно это внимание в первую очередь и создает порядок в мире. Поэтому тональ должен быть наблюдателем этого мира, чтобы поддерживать его. И превыше всего он должен поддерживать наше восприятие мира как внутренний диалог.
Он сказал, что правильный способ ходьбы является обманным ходом. Воин сначала, поджимая пальцы, привлекает свое внимание к рукам, а затем, глядя без фиксации глаз на любую точку прямо перед собой на линии, которая начинается у концов его ступней и заканчивается над горизонтом, он буквально затопляет свой тональ информацией. Тональ без своих отношений с глазу на глаз с элементами собственного описания не способен разговаривать сам с собой, и таким образом он становится тихим.
…существуют два основных вида деятельности, используемых для ускорения эффекта остановки внутреннего диалога: стирание личной истории и сновидение.
Дон Хуан определял внутреннее безмолвие как особое состояние изгнания мыслей, при котором человек может функционировать на ином уровне сознания, чем обычно. Он подчеркивал, что внутреннее безмолвие наступает при прекращении внутреннего диалога – вечного спутника мыслей, и потому является состоянием глубокой тишины.
– Маги древности, – говорил дон Хуан, – назвали это внутренним безмолвием, так как в этом состоянии восприятие не зависит от чувств. Во время внутреннего безмолвия вступает в силу иная способность человека, та способность, которая делает его магическим существом, способность, ограничиваемая не самим человеком, а неким чужеродным влиянием.
– А что это за чужеродное влияние, которое ограничивает наши магические способности? – спросил я.
– Это предмет нашей будущей беседы, – ответил дон Хуан, – а не тема настоящей дискуссии, хотя это на самом деле самый серьезный аспект магии шаманов древней Мексики.
– Внутреннее безмолвие, – продолжал он, – это основа всей магии. Иными словами, все, что мы делаем, ведет нас к этой основе. Она же, как и все остальное в магии, не раскрывает себя, пока нечто гигантское не встряхнет нас.
Дон Хуан рассказал, что маги древней Мексики изобретали всевозможные способы встряхнуть себя или других практикующих магов до основания, чтобы достичь тайного состояния внутреннего безмолвия. Они додумались до самых невообразимых действий, которые, казалось бы, совершенно не могли быть связаны с достижением внутреннего безмолвия, таких, скажем, как прыжки в водопад или ночи, проведенные на ветвях деревьев вниз головой. Однако это были ключевые приемы достижения такого состояния.
Следуя логике магов древней Мексики, дон Хуан категорически заявлял, что внутреннее безмолвие возрастает и накапливается. В моем случае он пытался направить меня на создание ядра внутреннего безмолвия в самом себе, а затеям понемногу наращивать его при каждом удобном случае. Он объяснил, что маги древней Мексики обнаружили, что каждый человек имеет свой собственный порог внутреннего безмолвия с точки зрения времени. Иными словами, внутреннее безмолвие должно сохраняться в каждом из нас определенное время, прежде чем сработает.
– А что маги древности считали знаком того, что внутреннее безмолвие начало работать, дон Хуан? спросил я.
– Внутреннее безмолвие начинает работать с того момента, как ты начинаешь развивать его в себе, – ответил дон Хуан. – То, к чему стремились маги древности, было финалом, драматическим концом и результатом достижения этого индивидуального порога безмолвия. Некоторым особо одаренным магам необходимо всего лишь несколько минут безмолвия для достижения вожделенной цели. Иным же, менее талантливым, требуется гораздо больший период тишины, чтобы прийти к желанному результату. Желаемый результат – это то, что маги называли остановкой мира, – момент, когда все вокруг перестает быть тем, чем было всегда.
– Это момент, когда маг возвращается к подлинной природе человека, – продолжал дон Хуан. – Маги древности также называли это абсолютной свободой. Это момент. когда человек-раб становится свободным существом, способным на такие чудеса восприятия, которые бросают вызов нашему обычному воображению.
Дон Хуан уверил меня, что внутреннее безмолвие является тем путем, который ведет к истинному отказу от суждений; к тому мгновению, когда наши чувства прекращают интерпретировать чувственные данные, излучаемые всей Вселенной; к моменту, когда постижение перестает быть силой, которая приходит к определению природы мироздания через повторение и использование.
– Магам необходим переломный момент для того, чтобы внутреннее безмолвие заработало, – сказал дон Хуан. – Переломный момент подобен раствору, который каменщик кладет между рядами кирпичей. Лишь тогда отдельные кирпичи превращаются в структуру, когда раствор твердеет.
С самого начала нашего знакомства дон Хуан не переставал вбивать мне в голову мысль о значении внутреннего безмолвия.. Я старался изо всех сил следовать его советам накапливать внутреннее безмолвие самым искренним образом каждое мгновение. У меня не было ни возможностей измерить свои приобретения, ни средств, чтобы судить о том, достиг я наконец или нет своего порога. Я просто упрямо нацелился на то, чтобы развивать в себе такое состояние. И не только затем, чтобы сделать приятное дону Хуану, но и потому, что считал это делом чести.
– Как я уже говорил тебе, – раздался голос дона Хуана, выбивший меня из колеи этих мыслей, – каждый маг, которого я знал, будь то мужчина или женщина, рано или поздно достигал переломного момента своей жизни.
– Ты подразумеваешь, что с ними случался психический срыв или что-то в этом роде? – спросил я.
– Нет, нет, – ответил он, смеясь. – Психические срывы – удел личностей, которые индульгируют на самих себе. Маги – не личности. В данный момент я подразумеваю под этим то, что непрерывность их жизней должна быть разбита во имя обретения внутреннего безмолвия, которое станет активной частью их структур.
– Это очень, очень важно, – продолжал дон Хуан, – чтобы ты сам умышленно достиг этого переломного момента или создал его искусственным и разумным путем.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил я, заинтригованный его причудливой логикой.
– Твой переломный момент означает конец той жизни, которую ты знаешь. Ты выполнил все, о чем я говорил тебе, прилежно и точно. Если ты и талантлив, то сумел скрыть это. Возможно, это твой стиль. Ты не медлителен, но действуешь так, как медлительные люди. Ты очень уверен в себе, но ведешь себя, словно ты беззащитен. Ты не робок, но производишь впечатление, будто боишься людей. Все то, что ты делаешь, указывает только на одно – ты должен все это разбить. Безжалостно.
– Но каким образом, дон Хуан? Что ты имеешь в виду? – спросил я взволнованно.
– Я думаю, что все сводится к одному поступку, – ответил он. – Ты должен покинуть своих друзей. Ты должен распрощаться с ними по-хорошему. Ты не сможешь продолжать идти путем воина, неся за плечами свою личную историю. И если ты не покончишь с прежним образом жизни, то не сможешь следовать моим наставлениям.
Дон Хуан велел мне сесть на моей кровати и снова принять положение, которое способствует внутреннему безмолвию. Я выполнил его приказ с необыкновенной легкостью. Обычно я бы делал это неохотно, возможно не выражая этого открыто, но обычно я все же чувствовал какой-то протест. У меня промелькнула смутная мысль, что к тому времени, когда я сел, я уже находился в состоянии внутреннего безмолвия. Мои мысли были уже нечеткими. Я почувствовал себя в окружающей меня непроницаемой темноте, которая вызвала у меня чувство, как будто я засыпаю. Мое тело было совершенно неподвижно, либо потому, что у меня не было намерения подавать ему какие-то команды двигаться, либо потому, что я просто не мог их сформулировать.
Через мгновение я обнаружил себя с доном Хуаном идущими по пустыне Сонора. Я узнал обстановку; я был здесь с ним столько раз, что запомнил каждую деталь. Был конец дня, и свет заходящего солнца вызвал у меня настроение отчаяния. Я автоматически шел, осознавая в своем теле ощущения, не сопровождаемые мыслями. Я не описывал себе свое состояние. Я хотел сказать это дону Хуану, но желание сообщить ему о моих телесных ощущениях мгновенно исчезло.
Цитаты о внутреннем безмолвии других учеников дона Хуана
Маг учится быть ОДИН на протяжении долгого времени, именно поэтому дон Хуан и другие испытывают нас, надолго оставляя наедине с самими собой, чтобы увидеть, как мы переносим одиночество. Почему вы так боитесь остаться без телевидения, без друзей? Очень важно научиться сохранять на протяжении длительного времени мысленное молчание и мысленное одиночество. Без внутренней болтовни мир разрушится сам собой! В сновидении человек тоже одинок; он один встречается с опасностями мира сновидения.
Добавить комментарий